ДНО

Когда я плаваю в бассейне, я ощущаю покой. Голубая вода - это совершенно другой мир, другое ощущение времени, иная реальность, в которой так мало всего земного: притяжения, давления, звуков, а самое главное - не слышно тот противный внутренний голос, неугомонное радио, которое любит рассказывать мне, какая я жалкая, глупая и старая.

Я всегда плаваю без очков потому, что после них у меня остаются на весь день глубокие вмятины на лице, а в бассейн я хожу обычно утром, вот и приходится заботится о том, в каком виде я, самая старшая или, правильнее сказать, самая старая в нашем страховом отделе, буду сидеть потом на своём рабочем месте, общаться с клиентами.

Я опускаю лицо в воду и открываю глаза. Я очень люблю этот момент, обычно он недолгий, глаза начинают болеть. Но мне всегда жаль его прерывать. Я вижу голубой свет и никаких деталей. Просто голубой свет, в котором я двигаюсь как в невесомости, парю, не ощущая своё тело, своей боли, тяжести жизни.

Я разлюбила жизнь. 

Ещё пару лет назад все было по-другому, может потому, что во мне было больше сил для борьбы, для сопротивления плохому. Были планы и надежды. Планы и надежды – это тот щит и меч, который ведёт любого юного человека через реальность. Мои щит и меч износились, истрепались в прах.

Мне сорок пять, у меня дочь - подросток, родители - пенсионеры, и все мы живём в одной квартире, в одном аду. Вина в этом только моя, это признают все, и я этого не отрицаю, потому что давно уже согласилась с чужим тезисом, что за все в этой жизни, особенно за плохое, несу ответственность я. Я давно перестала обвинять своих родителей, коллег, просто окружающих меня людей и, как учат психологи, взяла всю ответственность на себя.

От этого стало ещё хуже.

Самым главным моим грехом было то, что я ушла пять лет назад от мужа, забрала дочь. Я не предъявляла своему бывшему супругу никаких требований, ни к его деньгам, ни к его квартире, хотя, как я могла, квартира была действительно его. Я просто ушла. Не покалечила его, не сломала его жизнь, этого никто не мог принять - ни друзья, ни родственники, ни коллеги. Ведь в обществе так не принято. И пусть он был отвратительным мужем и ужасным отцом, пусть он приводил в дом любовниц, но я должна была остаться и терпеть, или я должна была его убить и получить его наследство. А я просто ушла.

Родители называли меня глупой, всё время приводили в пример каких-то людей, зачастую даже мне незнакомых. Даже дочь стала обвинять меня в том, что я не способна сделать жизнь нормальной. Она была права. Разве это нормальная жизнь, когда дед с бабкой (хотя, какие они дед и бабка - ещё совсем не старые люди) каждый день терроризировали её также как и меня. Стоило ей только задержаться на час вечером у друзей, как они начинали совершенно глупо и необъяснимо упрекать её, называть малолетней шлюхой, повторяя: "Вот, вырастешь такой же неудачницей, как твоя мать".

Когда-то они любили меня. Когда-то мы все друг друга любили, но ничего от этого не осталось. Я не реализовала их иллюзий. А ведь они что-то представляли, какое-то будущее для меня, когда меня растили. Мечтали, наверное, что я буду успешной, удачно выйду замуж, конечно же, буду богатой, может быть, даже знаменитой, а они будут рассказывать своим друзьям и соседям обо мне с гордостью. Ведь они-то самые простые заурядные люди, ничего не достигшие в своей жизни. Кто-то должен был реализовать их мечты. Но это точно оказалась не я. Я была самой обычной. Просто человек.

Мне никогда не казалось, что я обречена. Не казалось до определённого момента. Я всегда знала или догадывалась, что есть выход. Может быть, не сегодня и даже не завтра. Я пыталась жить, не надрывая реальность, не поднимая клубы пыли. Придёт время, думала я, случится что-то хорошее. Ведь всегда случается что-то хорошее.

Но хорошее не случалось. А мои родители и даже друзья продолжали меня убеждать, что хорошего и вовсе не существует, особенно для таких людей как я, и в какой-то момент я поверила.

Общество очень любит слабаков. Но не в смысле истинной любви. Большой успех иметь рядом с собой раненого сломленного человека, это приносит столько удовольствия, так забавляет. Чья-то жалкая неудачная жизнь наполняет другого человека надеждой, что сам-то он вовсе не тля, а очень даже значимое существо, может, даже личность.

Страдающие грустные, неудачники как я, они всегда опекаемы подругами, им так приятно давать советы. Никто не любит успешных и счастливых, особенно, когда успех достался человеку просто так, случайно или по наитию. О, какие же горы осуждения и пророчеств вырастают тут же вокруг: "Оона ещё увидит, она ещё наплачется, она ещё пожалеет..."

А я была окружена вниманием, состраданием, нравоучениями. Мне рекомендовали найти новую работу, похудеть, познакомиться с мужчиной или сразу с несколькими. Этот список был бесконечный, он дополнялся в зависимости от ситуации и от того, какой вопрос стоял на повестке дня. Если подруги обсуждали открытие нового магазина или ещё какую-либо прочую ерунду, которая меня никогда не интересовала, они все считали своим долгом в конце своего рассказа торжественно взглянуть на меня и сделать ошеломляющий вывод: "Тебе надо купить новое платье". "Нет, ей нужен брючный костюм и обязательно каблуки, чтобы ноги казались длиннее".

У меня не было ни платья, ни костюма, ни длинных ног.

Я просто поверила, что абсолютно все вокруг меня знают, как жить - все, кроме меня. Точно родились они истоками реки Волга и бегут по тысячелетиями сложенному руслу - просто и уверенно, лишь я одна, как дождевой поток, бестолковый и мутный, бегу прямо по тротуару и мешаю всем.

Я не сразу поняла, что умираю. Вроде всё было как обычно - я ходила на работу, после работы заходила в магазин, возвращалась домой, встречала недовольные взгляды своих родителей, начинались традиционные придирки и плевки в мою сторону. Я пыталась больше общаться с дочкой, закрывалась в нашей комнате, мы делали уроки, потом смотрели телевизор. По выходным я заставляла себя встречаться с подругами, думала, что для меня это полезно, так писали в умных журналах. Но жизнь угасала во мне, потому что она мне не была нужна.

 И только когда я плавала в бассейне, меня точно обгоревшего пациента помещали в обезболивающий раствор, только тогда я отрывалась от реальности.

Мама меня очень сильно ругала, когда я продлила абонемент в спортклуб, ведь денег хронически не хватало. Я не могла позволить себе никаких малейших излишеств. Мне было запрещено тратить деньги на себя, даже на еду. Доходило до того, что я покупала для себя банку оливок, которые я так любила, и съедала их в сквере, не доходя до дома.

Дочка отдалилась от меня, ей было уже четырнадцать. Я не догоняла её на этой дистанции времени, в этом марафоне жизни. Она бежала вперёд с невероятной скоростью, как бегут все подростки. Каждый день у неё было сотни новых желаний, сотни новых впечатлений, а я остановилась на месте. Я просто стояла, а потом и вовсе упала.

 Это произошло в тот вечер, когда дочка расстроенная встретила меня в нашей комнате. У неё что-то случилось в школе, а может, в кругу друзей. Она не хотела рассказывать, мои расспросы её только раздражали. Было видно, что ей тесно в этой комнате, в этой квартире, ей некуда было деться от нас. В гостиной дед смотрел телевизор, на кухне бабушка сидела с кроссвордами. Попадание туда было равносильно попаданию котёнка на псарню, это влекло неизбежный лай, укусы и, может, даже гибель.

Она что-то дерзко ответила мне. Я прикрикнула на неё, сделала замечание, а в ответ она мне сказала: "Какое ты право имеешь командовать мной, ведь ты неудачница". Она как-то вздрогнула после этих слов, как будто сама испугалась. Больше она ничего не сказала. А я стояла, не шелохнувшись, все с тем же лицом, и руки застыли у меня в нелепый позе, как у греческой статуи. Она отвернулась и бросилась на свою кровать, чтобы не видеть меня. Ей, наверное, было стыдно, а может и нет, не знаю. Её красивые русые волосы разметались по подушке, она была уже такая взрослая, такая красивая.

Конечно, ей хотелось многого, а я не могла ничего дать, ведь я неудачница. Я стояла ещё так несколько минут неподвижно посреди комнаты. А над кроватью дочери висел плакат с какими-то молодыми ребятами, наверное, звёздами музыки или кино. Они такие загорелые, красивые, беззаботные стояли около своей машины, дорога убегала вниз с горы прямо к морю, и было понятно, что эти молодые люди едут туда - две девчонки и два парня едут на пляж. Там они будут купаться, загорать, слушать музыку, танцевать. Я  так ясно увидела эту картину. Глупо и смешно - в такой страшный момент моей жизни в моей голове танцевали люди.

В тот вечер всё перестало иметь значение, даже боль перестала иметь значение. Время потекло медленно, дни побежали один за другим без счета и смысла. За окном наступила осень, начал идти бесконечный дождь, потом вдруг ударили морозы. Листва на деревьях не успела пожелтеть, она сразу почернела. Казалось, кто-то сминает мир словно лист бумаги с неудавшимся эскизом. 

Потом пришла зима.

Это был вторник. Я встала в шесть утра, чтобы перед работой пойти в бассейн. По утрам в спортклубе было мало людей, а в этот день в бассейне я была и вовсе одна.

Я плавала то быстрее, то медленнее, останавливалась и ложилась на спину, но потом сразу опять начинала грести - нервно бить руками по воде, сильно до боли.

И вдруг я остановилась и нырнул под воду. Я открыла глаза и увидела синеву. Из больших окон пробивался свет  и ещё, непонятно откуда взявшийся в этот пасмурный день солнечный луч, пронзивший облака, оконное стекло и воду до самого дна. Я увидел его и поплыла к нему, так медленно, легко в голубой тишине, в покое. Я дотронусь до луча рукой, и моя ладонь засветилась волшебным светом, точно я зачерпнула звездную пыль. Это было невероятно красиво.

Я почувствовала, как мои колени коснулись кафеля. Я лежала на дне. Мне хотелось остаться здесь, остаться навсегда,  приколотой ко дну золотым лучом в полной тишине. Я слышала лишь, как бьется моё сердце.

Но стук этот становился все быстрее и громче, он уже отзывался эхом во всем моем теле. И когда он стал невыносимо громким, он разбудил меня. Я оттолкнулась руками ото дна и вынырнула на поверхность.

Воздух ворвался в меня, как сквозняк во внезапно открытое окно. Я легла на спину. Сердце колотилось,  я не знала, сколько я пробыла там, внизу. Вечность.

Заканчивался февраль. На улице стояли морозы, но всё чаще и нахальнее светило солнце. Я давно заметила такую странную особенность человеческого разума и организма: когда зима только начинается и наступают первые небольшие холода, людям на улице очень неуютно, их не спасают самые тёплые куртки и шапки.

А тут, в конце зимы, когда мороз ещё колюч, но уже немного пригревает солнце, все  расстегивают куртки, снимают шапки,  девушки надевают короткие юбки, всем кажется, что совсем не холодно. Ты подставляешь своё лицо солнечным лучам, и они кажутся горячими. А этот запах - он повсюду - запах весны. Это - предвкушение возрождения, новой жизни, ниоткуда, без всякого повода. Просто что-то внутри тебя знает, не догадывается, а именно знает, что зиме конец.

Не было никаких разговоров, ультиматумов, выступлений с броневика. Я как обычно пришла домой, встретилась с родителями, с дочкой. Но я это увидела, и они это увидели, что всё изменилось. Они несколько раз пытались быть со мной такими как раньше, но я словно перестала их слышать. Не то, чтобы я не хотела говорить с ними, нет, наоборот, мы стали больше разговаривать о каких-то мелочах, о своих заботах и планах. Просто все их претензии, укоры, что-то болезненное, что они всегда хотели вложить в мою голову, стало пылью. Я сделала это пылью и перестала давать им возможность засыпать её в меня, а они перестали пытаться. "Мне это неинтересно",  - отвечала я.

Я ощутила в себе жизнь и услышала биение своего сердца -  маленького, хрупкого, простого человеческого сердца, которое никто из людей так и не объяснил, почему начинает биться, а потом прекращает.

Всё также ходить на работу, встречаться с теми же подругами, покупать оливки, сыр и хорошее вино и угощать всем этим своих родителей - простые удовольствия, простая жизнь - но как же это прекрасно, ощущать её. Как же прекрасно жить!

Я продолжаю ходить в бассейн. Теперь со мной в бассейн ходит и моя дочь. Мы с ней плаваем наперегонки. А на следующей неделе у нас соревнования, любительские, конечно, но мы обе будем участвовать. Правда, я уже победила.

АК