Бесстыжая и неугомонная весна стояла во всех наших дворах, в каждом уголке сада и на каждой улице городка, когда всех его немногочисленных жителей озадачил тревожный вопрос: "Что случилось с Верой?"
Сначала Игорь Николаевич пытался понять своё состояние. В какой-то момент ему даже показалось, что была какая-то причина для его расстройства, как будто его кто-то обидел, а он забыл. И каждое утро, просыпаясь в плохом настроении, он пытался вспомнить, что же такого случилось в его жизни, что так его огорчило. Были какие-то житейские неудачи: потекла сливная труба под ванной, пятьсот рублей выпали из кармана, кнопка дверного звонка провалилась, и Игоря Николаевича ударило током. Но чего-то по-настоящему пакостного последнее время в жизни Игоря Николаевича не происходило, и Игоря Николаевича это пугало.
Я видел его спину, разделённую пополам хордой позвонков. Все движения этого странного человека заняли несколько секунд, настолько привычно он это делал: легко и немного небрежно он оттолкнулся от парапета, его ноги сначала были слегка согнуты, но потом он весь вытянулся как струна, сжал руки в кулаки, полетел вниз и легко вошёл в воду. Секунда! Всего одно мгновение!
Вода хлопнула так, словно лопнул большой воздушный шар - коротко и звонко. Я не понял, когда я подбежал к перилам и лёг на них животом, чтобы посмотреть вниз. Страх высоты исчез. Я испытывал жгучее сотрясающее меня любопытство.
Голова парня сразу же показалась на поверхности. Он вынырнул и бодро поплыл в сторону грота. Волны догоняли его и накрывали собой, но он как поплавок появлялся на поверхности снова.
- Мне очень приятно, - ответила Роза, когда они пожали друг другу руки, - но я хотела только довести тебя до площади, а дальше я не буду вам мешать. Завтра утром, если хотите, приходите завтракать в мой бар.
И опять это странное забытое чувство удивления: она пошла со мной только, чтобы проводить меня, чтобы я не заблудилась. А я ещё грешным делом думала, как бы от неё избавиться.
- До завтра Роза.
Я не сразу поняла, что умираю. Вроде всё было как обычно - я ходила на работу, после работы заходила в магазин, возвращалась домой, встречала недовольные взгляды своих родителей, начинались традиционные придирки и плевки в мою сторону.
- Довели людей до белого каления. Ни днём, ни ночью покоя нет! - баба Шура раскидывала жесты, чем-то напоминающие ленинские, - и вот результат- кухонным ножом прямёхонько в сердце. Ночью встать, схватить нож и побежать на улицу в одних трусах. Вы представляете?
И вот, как-то так сложилось в этот год, уж и не знаю для чего, но некоторым из нас одновременно в голову пришла идея поехать вместе на новый год в горы, как в старые добрые времена. Получилось так, что я позвонил Сергею и предложил эту идею. Сергей с недоумением ответил, что вчера точно с таким же предложением ему звонила Вера Самсонова, и мы решили, что это судьба. Мы обзвонили остальных, и на удивление, почти все тут же выразили согласие.
Я не знаю, почему я побежал по лестнице. Всё-таки десятый этаж. Но ждать лифта, потом ехать в нем, так мучительно долго, смотреть на полоску света, неторопливо ускользающую в зазоре железных дверей, стоять раскачиваясь взад и вперед целых две минуты - все это было невыносимо для меня сейчас, и я побежал, перепрыгивая через ступени, забывая дышать и считать этажи.
Был уже поздний вечер, и Галина боялась, что её не дождутся, дверь будет закрыта, а свет выключен, или по закону подлости она придёт как раз в тот момент, когда дежурный инспектор захлопнет книгу учёта и, пройдя сквозь неё как через привидение, не видя и не слыша, удалиться по коридору в бездонный мрак и больше не вернётся.
Сегодня Егора изводило похмелье. Классическое добротное, такое же как водка, которую он пил вчера со своим школьным товарищем. Товарищ сегодня улетел домой, а Егор остался жить своей обычной питерской жизнью: с утренним скандалом с женой, с недолгим походом на тоскливую и непонятную работу, с обязательствами заплатить за все услуги ЖКХ, за которые платить нужно было почему-то именно сегодня, с необходимостью забрать дочку из музыкальной школы и с не очень принципиальной, а скорее желательной задачей - не умереть.
Читайте полный текст по ссылке:
Пробовал я не пить, - продолжал Маленький, - Не скажу, что очень сложно это для меня было. Ну, не пил, не пил, на работу ходил. И вроде нормальный человек опять стал, как в молодости, даже шкаф скрутил в коридоре. А она что? Говорит: "Разведемся и все, не хочу с тобой жить, толку от тебя нет никакого".
Когда мы познакомились, ей было сорок, мне тридцать два. Её звали Мирослава. Много раз позже я восхищался ее именем и удивлялся тому великому счастью, что эту прекрасную женщину не назвали никак по-другому, заурядно и просто. Но поначалу, я очень стеснялся и ее, и ее имени, обращался к ней на Вы и называл Мирославой. Каждый раз, произнося её имя, я чувствовал неловкость. Такую неловкость испытывают ученики, когда в школе на уроках иностранного языка их заставляют произносить сложные малопонятные слова. Мирослава. Она смотрела прямо мне в глаза, не стесняясь, слегка улыбалась, и говорила так сладко, словно губы ее были покрыты карамелью: «Сегодня очень жарко, не правда ли? И влажно. Я чувствую это своей кожей».
Читать полный текст по ссылке:
А помнишь, ты обещал,
Что встретимся мы в апреле,
И будет гудеть вокзал,
И точно как мы хотели,
Как видели в каждом сне,
Замкнутся кольцом объятья.
И повод найдется мне
Надеть наконец-то платье.
Лишний вес - это болезнь! Тяжелая болезнь. И меня удивляет, почему люди, идущие по дороге заболевания, не замечают этого. Как можно весить сто килограмм? Как? Ведь это сначала были лишние пять, потом десять, потом пятнадцать. Почему эти люди не останавливаются?
Есть такая категория граждан, которым очень хочется жить красиво, а получается всё равно и всё время некрасиво, порой даже мерзко. Они приходят в фуд-корт, в кафе быстрого обслуживания, Макдак или KFC, приводят туда свою быдло-семью, хавают, а потом оставляют на столе весь свой срач, свои грязные салфетки и подносы, в полной уверенности, что за ними должны убрать.
Я не знаю, почему я побежал по лестнице. Всё-таки десятый этаж. Но ждать лифта, потом ехать в нем, так мучительно долго, смотреть на полоску света, неторопливо ускользающую в зазоре железных дверей, стоять раскачиваясь взад и вперед целых две минуты - все это было невыносимо для меня сейчас, и я побежал, перепрыгивая через ступени, забывая дышать и считать этажи.
- Довели людей до белого каления. Ни днём, ни ночью покоя нет! - баба Шура раскидывала жесты, чем-то напоминающие ленинские, - и вот результат- кухонным ножом прямёхонько в сердце. Ночью встать, схватить нож и побежать на улицу в одних трусах. Вы представляете?
Пробовал я не пить, - продолжал Маленький, - Не скажу, что очень сложно это для меня было. Ну, не пил, не пил, на работу ходил. И вроде нормальный человек опять стал, как в молодости, даже шкаф скрутил в коридоре. А она что? Говорит: "Разведемся и все, не хочу с тобой жить, толку от тебя нет никакого".